Со смертью я по-разному сталкивался уже в раннем детстве так, чтобы она воспринималась мною как неотъемлемая часть нашего мира. Естественным образом умирали домашние животные. Когда мне было пять лет, скончалась моя прабабушка. Да и в сказках, что я читал, то и дело встречалось.в конце «и жили они долго и счастливо, пока не пришла к ним смерть» или даже «и жили они долго и счастливо и умерли в один день». Да, жили долго и счастливо, но ведь умерли же в конце-концов!
И вот как-то вдруг поразила меня мысль: «А я-то что, тоже потом умру? А что тогда будет со мной, с моим мироощущением, с моим внутренним «я»?». Я тщетно напрягал свой детский ум, пытаясь представить, как будет ощущаться свой внутренний мир, когда он исчезнет. И, совсем отчаявшись в попытках представить себе личное небытие, вдруг пришёл к такому парадоксальному выводу: личного небытия не существует, раз я не могу себе его представить. Смерти нет, и я буду жить вечно! Все умирают, а я вот буду жить.
Со временем, конечно, эти мысли потускнели и утратили свою значимость. Проклюнулись страсти, пришли заботы и, увы, грехи. Я стал отчётливо рассудком понимать, что смертен ровно в той же мере, как и все остальные. Вернулся я ко всем этим материям совсем в ином виде, спустя десятилетия, имея груз прожитых лет и жизненный опыт.
Взрослым я о своих «духовных исканиях» ничего не рассказывал, справедливо рассудив (здесь просто поражаюсь детской премудрости!), что они, не имея такого опыта, ничего не могут об этом знать. Мне бы тогда со священником или просто с духовно-просвещённым человеком поговорить об этом! Кто знает, может, и жизнь бы моя сложилась совсем по-другому. Но это было невозможно. Такого человека в сотне километров округи наверняка не было. Я родился в 1960-е и вырос в типичной советской атеистической семье с соответствующим отношением к православию в лучшем случае как к странному пережитку прошлого.
Но Господь повелел мне появиться на свет именно в этом месте и именно в это время. В нём живу, и в нём действую. И, насколько Он даст, буду!