Ночью с 28-го февраля на 1-е марта 1917-го (даты по старому стилю) императорский поезд достиг станции Малая Вишера. Государь, отдав приказ надёжным (как он думал) частям, направлялся из Ставки в Могилёве в мятежный Петроград, чтобы навести там порядок, приличествующий столице государства, находящегося в состоянии войны. Он не мог предполагать, что вся эта поездка была тщательно спланированной западнёй.
В Малой Вишере по железнодорожному телеграфу пришли сведения, что станция Тосно, находящаяся далее по пути следования на расстоянии чуть больше ста километров, занята мятежниками, пути разобраны и движении в этом направлении невозможно. Но это было ложью, как, впрочем, многое из того, что сообщалось и происходило в эти дни. Более того, именно в Тосно Государя ждало спасение! Ибо туда прибыл со своим подразделением командир отдельного жандармского корпуса граф Н.Н.Татищев (в 1918-м за свою верность будет расстрелян большевиками). Те из числа железнодорожный служащих, кто поддерживал мятежников, сообщали в Петроград о приказании Татищева подготовить паровоз и поставить его на линии прохода царского поезда. По-видимому, у Татищева был план (как результат предыдущих переговоров с царём по прямому проводу), что императорский поезд по прибытии в Тосно немедленно должен был получить готовый к отъезду паровоз и незамедлительно, не теряя времени, с охраной следовать в Гатчину и Царское Село.
Но эти планам не суждено было сбыться. Эти спасительные сто километров царский поезд не преодолел. Мятеж (как и все такого рода «майданы») был заранее тщательно продуман организовавшими и проплатившими его силами. Уже 28 февраля Министерство путей сообщения было захвачено и железные дороги оказались в руках восставших. Из Петрограда последовали инструкции для подконтрольных мятежникам железнодорожников. Царский поезд был отправлен назад, в Бологое. Начиная с этого момента, Государь уже не управлял движением своего собственного поезда. Но решающие события этой драмы, коренным образом изменившие судьбу нашей страны, развернутся позже, когда из Бологого поезд будет отправлен на станцию Дно (где, вероятнее всего, и произошёл арест Николая Второго мятежниками) и далее в Псков.
Заговорщики не могли арестовать Государя прямо в Малой Вишере, где были верные ему люди, да и близко, в Тосно, находились верные подразделения Татищева. Им нужно было быстро направить поезд достаточно далеко, в такое место, где всё контролировалось заговорщиками.
Начиная с этого момента поведение Государя разительно меняется. С 1-го марта он перестаёт посылать телеграммы своей семье, хотя по того делал это ежедневно, порой и больше раза в день. Он перестал совершать пешие прогулки, которые любил и также совершал до того ежедневно. Всё это ясно говорит о том, что Николай Второй попал в руки заговорщиков не в Пскове, а раньше.
Есть ещё один странный факт: близкий друг Царской Семьи фрейлина Анна Вырубова упоминает в своих записях, что после возвращения из Пскова в качестве арестанта Николай Второй сказал ей, что из-за тяжёлых впечатлений от происшедших событий даже не вёл дневник. В то время как в имеющемся царском дневнике за это время есть записи. И относятся они — ну надо ж, какое совпадение! — как раз ко времени «отречения» Николая Второго, оспариваемого ныне некоторыми историками. В этих записях царь якобы подтверждает, что принял это решение сам. Такие факты, конечно же, заставляют усомниться в том, что эти записи в дневнике делал сам царь Николай. Это вполне может быть изготовленная в советское время фальшивка для подтверждения принятой в официальной советской истории версии этих событий.
То, что происходило с царским поездом и внутри него 1-го марта 1917-го года, вообще является одной из самых загадочных страниц событий т.н. «февральской революции». За «право» арестовать Государя и выставить Ему свои требования боролись сразу три группы: Временный комитет Государственной Думы, Исполком Советов рабочих депутатов и военные заговорщики. Мятежных железнодорожников (на станции Дно — всё было в их руках) контролировал Петербург, но Псков и прилегающие к нему железные дороги находились в управлении военных. По некоторым свидетельствам, доходило даже до стрельбы — в воспоминаниях участников можно встретить упоминание в том, что на прибывших в Псков вагонах царского поезда краска было обшарпана так, как будто по ним палили картечью. И только когда главам мятежных сил в Петрограде удалось договориться с генералами-заговорщиками, поезд был отконвоирован в Псков. Впрочем, генералы так ничего и не получат в конце концов от своего предательства: Керенский, как профессиональный лжец и пустослов, легко обведёт их вокруг пальца, оставив ни с чем.
Читая воспоминания участников тех событий, просто диву даёшься, насколько по-разному они описывают одни и те же события. Даже тексты телеграмм, на основании которых предпринимались те или иные действия, порой не соответствуют другу, имеют неясных отправителей. Неудивительно, впрочем. Государя предали и все, кто с ним находился в одном поезде, вся его свита. Особенно неприятную роль здесь сыграл дворцовый комендант Воейков, находившийся в контакте с одной из групп заговорщиков.
Дело не только в том, что каждый из заговорщиков, не будучи полностью уверенным в успехе предприятия, стремился поначалу представить свою роль менее значительной, перекладывая основную вину на других, дабы избежать петли в случае неудачи. Дело может быть вот в чём. Подлец, предатель и клятвопреступник, даже если и намертво заглушил свою совесть, всё равно, думая исключительно о собственной выгоде, не хочет выглядеть в глазах других подлецом, предателем и клятвопреступником.